Эти мамаши, самодовольно взирающие на своих девочек в нарядах за 10 тысяч и с нелепыми прическами, даже не представляют, что их ждет дальше! Очень скоро маленькая принцесса превратится в ненасытного монстра, требующего от родителей все больше и больше денег. Мне недавно пришлось столкнуться с одной такой семьей.
Мы публикуем отклик на «личный опыт» нашего читателя «Кто богаче: конфуз на детском празднике». — ред.
В конце учебного года мой сын десятиклассник пришел из школы очень расстроенным. Оказалось, что он на перемене бросил однокласснику штрих, тот его не поймал, и этот штрих, врезавшись в стену, лопнул и облил сидевшую рядом девочку. В итоге сильно запачкались джинсы и сумка (которую мальчишки сразу отмыли), несколько капель попало на толстовку и кепку, в которой она ходила по школе. Девочка устроила форменную истерику. Потом предложила моему сыну – или он дает ей в качестве компенсации деньги, или с ним придет разбираться ее отец. Сыну хватило ума ответить, что денег ни он, ни она не зарабатывают, поэтому улаживать этот вопрос будут родители.
Дома мы решили, что надо компенсировать расходы на химчистку вещей. Но когда я позвонила маме пострадавшей девочки, то услышала, что мы, оказывается, должны им 3 тысячи рублей. «Конечно, испорченные вещи стоят больше 7 тысяч рублей, — заявила она. – Но я понимаю, что столько вы не дадите». Я ответила, что не дам и трех тысяч, максимум полторы. «У меня муж очень принципиальный, — ледяным тоном ответила моя собеседница. – И он настаивает вообще на полной компенсации».
После такой наглости я предложила перенести разбирательство в кабинет директора школы, и пригласить товароведа, который оценит стоимость вещей, с учетом износа.
«Нет, нет, не надо впутывать в наши дела школу. Полторы, так полторы», — согласилась она.
Кстати, живем мы далеко не в столице, и средняя зарплата в нашем городе не дотягивает до 15 тысяч. Моя старшая дочь-студентка прекрасно чувствует себя в джинсах, ценой в 600-700 рублей, а сыну мы их покупаем еще дешевле – за 350 рублей.
Мы договорились встретиться в ближайшую субботу на остановке возле школы. Правда, мой муж тоже оказался «очень принципиальным» и сказал, что мы будем оплачивать только стоимость химчистки и проезд до нее. Я позвонила в самую дорогую химчистку города. Джинсы там пообещали почистить за 300 рублей, толстовку за 250. Кепку, правда, брать отказались – может деформироваться. «Да и зачем ее чистить, — удивилась приемщица, — купите новую за 200 рублей». Заодно мы провели эксперимент: основательно вымазали штрихом старые джинсы, а потом их постирали – на джинсах не осталось ни следа.
Придя на место встречи, я вглядывалась в лицо каждой проходившей мимо молодой эффектной женщины. Дело в том, что, несмотря на то, что я хожу практически на все родительские собрания, с мамой этой одноклассницы я не была знакома. Может быть, игнорировала собрания она. В конце концов, я заметила с другой стороны остановки немолодую, более чем скромно одетую женщину – это была она. Я была настолько удивлена, что даже не смогла этого скрыть.
И говорила она со мной совершенно другим тоном, чем в присутствии «принципиального» мужа.
– Вы уж, пожалуйста, скажите сыну, что отдали мне 3 тысячи, чтобы мои не узнали, а остальное я сама добавлю. Было бы у меня больше денег, я бы у вас вообще не брала.
– Но ведь джинсы прекрасно отстирываются!
– После стирки она их не оденет.
– Сдайте в химчистку. Давайте мы их туда отвезем, коль виноваты.
– После химчистки она тоже ничего не наденет.
Заодно я узнала, что кроме одежды, невосполнимый ущерб был нанесен «африканским» косичкам, заплетенным за 10 тысяч рублей. А сумка оказалась кожаной и взятой напрокат у подружки, и теперь придется покупать для нее новую, так как на той «остались разводы».
Кроме того, девочка получила такую «моральную травму», что всю неделю не ходит в школу и требует покупки новых вещей!
А ее отец целыми днями орет на супругу, что она не может постоять за своего ребенка и потребовать компенсацию за «испорченное» имущество. Когда же я рассказала женщине, что ее дочь предлагала решить моему сыну дело полюбовно и рассчитаться за нашей спиной, она ничуть не удивилась. «Каждый прекрасно знает, что собой представляет его ребенок. Это мой крест, и мне его нести». После этого мне вообще стало дурно. Я выгребла из кошелька все, что там было, около двух тысяч, и отдала ей.
Хотя жалеть, наверное, надо не мамашу, а девочку.
Как она будет жить, когда родители не смогут ее финансировать. Сама ни на что не способна – учится она плохо, что-либо делать не приучена, а запросы уже сформировались, не дай бог! Хорошо, если сумеет пересесть с родительской шеи на мужнину.
И ведь такими вырастают не только девочки, но и мальчики.
Одна моя подруга после развода с хорошо обеспеченным мужем поставила себе цель — сохранить тот же уровень достатка для сына, что и прежде. Смотреть, как она надрывается, было просто невыносимо.
А когда я спросила, зачем так себя мучить, ведь не голодаете, она ответила: «Не могу же я одевать ребенка с раскладушки!». И это при том, что все наше окружение одевалось тогда, в основном, именно «с раскладушки».
Теперь она пожинает плоды. Ее сын (14 лет) остался без друзей, с презрением смотрит на своих одноклассников, которые ходят в школу в одной и той же одежде. А сам каждое утро выбрасывает из шкафа весь свой гардероб, перемеривает его, как фотомодель устраивает истерику, что ему нечего одеть и все в таком духе – бедная его мама мне все это в красках теперь рассказывает.
